Et ego in Arcadia
Глава 3. …А дома лучше
Два года спустя…
Из всех земных вещей, которых мне не хватало за последние несколько лет, сироп от кашля был в списке на первом месте. Люди не ценят то, что имеют, пока не потеряют это. Лекарства были как раз из таких вещей. Я мысленно вздрогнула, услышав сухой кашель моего друга. Я положила перо и взглянула на него.
— Атрус, друг мой, разве ты не должен быть в постели?
— Чепуха, Сесилия. Это пустяки.
— Эти «пустяки» длятся уже три месяца, Атрус.
читать дальшеОн ничего не сказал. Вместо этого он вернулся к книге, которую читал. Я улыбнулась против воли. Он читал то единственное, что я захватила с собой с Земли: «Странную историю Доктора Джекила и мистера Хайда». Я все еще держала ее, когда переместилась на Мист. Атрус был очарован историями Стивенсона, которых в книге было много. Но моя улыбка соскользнула с лица, когда я снова услышала кашель.
— Атрус…
— Как ты думаешь, почему он это делал?
— Что?
— Джекил. Он знал, что Хайд злой, но все равно продолжал принимать препарат.
Я знала, что он пытается отвлечь меня от своей болезни. Он как маленький ребенок, который отвлекает тебя историями, чтобы отложить время отхода ко сну. Я решила угодить ему.
— Думаю, что в Джекиле проявлялась небольшая часть от Хайда, — сказала я. — И она имела достаточно громкий голос, чтобы влиять на него.
Атрус обдумал это, а затем сказал:
— Но это действительно говорил Джекил? Или Хайд?
— Или это Атрус, пытающийся отложить отдых, потому что он думает, что он в порядке, хотя это и не так?
— Я в порядке! — запротестовал он и закашлялся снова. Я приподняла бровь. Атрус посмотрел на меня и сдался.
— Хорошо. Я пойду отдохну. Может быть, утром мне станет лучше.
—
Проследить болезнь Атруса было несложно. Он проводил довольно много времени в Корабле-в-камне. Я была в этой Эпохе лишь единожды, и мне она не очень понравилась. Холодная, тоскливая, заброшенная и негостеприимная. Но, видимо, для Атруса она была полна бесконечных чудес. Он часами сидел у своей подзорной трубы, даже если из-за бесконечных мороси и тумана он мало что мог разглядеть. Он показывал мне план маяка, который хотел построить, пока простуда не решила, что Атрус нравится ей больше, чем Корабль-в-камне.
Было больно наблюдать как медленно, но верно тает здоровье Атруса. Сначала ничего не было. Легкий кашель, небольшая усталость, ничто не заставляло нас беспокоиться. До того утра, когда мы нашли Атруса без сознания на причале с сильной лихорадкой, мы даже не знали, что он вообще болен. Он бредил и не просыпался до вечера. Мне пришлось держать Сирруса и Ахенара снаружи, пока Катерина и Анна пытались его успокоить.
Это было почти три месяца назад. Теперь симптомы его болезни появлялись и исчезали с неожиданностью и непредсказуемостью, сравнимыми только с перепадами настроения у подростков. В один день он ни разу не кашлял и не жаловался, а на следующий день слегал в постель с жаром и кашлем, который заставлял вздрагивать даже Анну. Ничто из этого не способствовало желанию Атруса вести себя как ни в чем не бывало. Он хотел писать, работать и экспериментировать. Только по настоянию Анны он вообще остался на острове Мист!
Болезнь Атруса потрясла меня до глубины души. Прошедшие два года были для меня тяжелы. В тот день, когда я нашла Книгу Миста, я потеряла все. Всех, кого любила, все, что знала… даже мои представления о реальности были искажены теми вещами, которые я увидела. Атрус очень старался сделать этот переход как можно мягче. По его настоянию я начала учить Дан’ни, язык, используемый для Искусства. Он показывал мне свои изобретения, приглашал в свои Эпохи, учил основам самих Книг… Я была заброшена в его мир, но он дал мне почувствовать, словно я была приглашена туда. Я начала относиться к Атрусу не как к хозяину, а как к дорогому другу и любимому дяде. Знаете, дядя, которого вы видите только по выходным, но проводите эти выходные, разговаривая обо всем подряд, а в следующие выходные продолжаете беседу как раз там, где остановились.
Это действительно чудесное чувство. Словно я — часть настоящей семьи. На самом деле, настолько, что я чуть не заболела сама, беспокоясь о болезни Атруса. Но я старалась быть как можно более оптимистичной и радостной. Эта мысль заставила меня собрать свои бумаги, перья и чернильницу и пройти по коридору к моей комнате.
Положив бумаги на стол в своей комнате, я улыбнулась. Это была та самая комната, в которой я проснулась здесь в первый раз, хотя сейчас она и выглядела по-другому. Сначала здесь были только кровать и тумбочка. Теперь здесь есть стол, несколько стульев, лампа, гардероб и полка с книгами. Несколько рисунков на стене делали комнату особенной, только моей. Я посмотрела на ближайший и тихо рассмеялась про себя.
Это было одно из творений Ахенара. Там были изображены Ахенар, Сиррус и я, стоящие перед библиотекой, нарисованные со всем очарованием восьмилетнего. Этот рисунок всегда заставлял меня улыбнуться, как бы я себя ни чувствовала и каким плохим ни был бы день.
— Сесилия! Сесилияааааааа!
Кстати говоря…
— Сесилия! Иди сюда! Мы с Сиррусом нашли ящерицу!
Я рассмеялась и сказала:
— Ладно-ладно. Буду через секунду!
—
— Видишь, Сесилия? Разве она не милая?
И в самом деле. Эта ящерица была ярко-желтой с зелеными и коричневыми пятнышками. Она самодовольно сидела на краю прудика, греясь на солнышке. Ахенар был так близко, как осмелился подобраться, пристально глядя на нее. Сиррус был рядом со мной, схватившись за мою руку — отчасти от страха, отчасти от восторга.
— Как думаешь, отец позволит ее оставить?
Я покачала головой.
— Сомневаюсь. Кроме того, разве ты не считаешь, что ей будет лучше здесь, с друзьями?
— …да, наверное.
— Откуда т-ты узнала, ч-что у нее есть друзья, Сесилия? — спросил Сиррус. Я улыбнулась и опустилась на колени — по его росту.
— Потому что, — сказала я, — у всех есть друзья.
— Как Эммит, и Бранч, и Вилл?
— Да, как они.
— А у тебя есть друзья? Я имею в виду, на Земле? — спросил Ахенар, садясь на траву. Я тоже села на траву и наблюдала с теплой радостью, как Сиррус взобрался ко мне на колени.
— Было несколько.
— Какие они были? Как ты?
— Полагаю, да. Мой лучший друг, Дэвид, был во многом похож на меня.
— Дэй-вид? — сказал Ахенар, произнося незнакомое имя. — Это имя мальчика?
— Да, это имя мальчика.
— Т-ты по н-нему скучаешь? — спросил Сиррус.
— Конечно, — сказала я. — Постоянно. Но теперь у него, наверное, своя, другая жизнь. Он, наверное, забыл обо мне.
Сиррус посмотрел на меня и сказал:
— Н-никто н-не сможет з-забыть тебя, Сесилия.
Я улыбнулась и обняла его. Вот почему я так люблю то, что говорят дети. Что бы они ни говорили, они говорят это так искренне, потому что обычно они говорят только то, что действительно думают. Если бы только мы все были такими.
@темы: fanfiction (фанфикшн), my translations (мои переводы), story (история), MYST (МИСТ), Devokan Tsahno, Вечная Надежда